ВАК и не только
Летом 1992 года, несмотря на мои возражения, меня утвердили председателем Высшей аттестационной комиссии Российской Федерации.
В 1989 — 1990 годах, готовя в качестве заместителя председателя комитета Верховного Совета СССР по науке рамочный закон о научной деятельности, я разослал его проект для сбора замечаний и предложений по всем известным мне солидным организациям общенаучного и науковедческого профиля. Все они, в том числе, к моему глубокому огорчению, и АН СССР, отделались формальными отписками. Все, кроме одной.
Это был «Центр анализа и прогноза науки», куда я наугад послал наш проект. Ответ меня изумил быстротой и точностью реакции. Я не только получил весьма квалифицированный разбор нашего законопроекта с указанием его достоинств и недостатков, но и целый ряд соображений по организации научной работы в СССР. Судя по всему, авторы хорошо знали методику организации науки в СССР и в США
Директором этого центра, созданного совместными усилиями АН СССР и ГКНТ, оказался хорошо знакомый мне человек, Дмитрий Иванович Пискунов, в течение многих лет работавший в Отделе науки ЦК КПСС и как таковой курировавший Отделение общей физики и астрономии (ООФА) АН СССР.
Увидев на справке знакомую подпись, я позвонил в центр и, похвалив присланный текст, договорился о встрече. Поддержка Верховного Совета была для фирмы важна, и на следующий день Дима Пискунов пришел ко мне в сопровождении худощавого, молодо выглядевшего человека, оказавшегося заместителем директора и главным аналитиком центра. Звали его Борис Георгиевич Салтыков. Он, как выяснилось, являлся физтехом выпуска 1963 года и занимался в моем семинаре по общей физике. Года через два после этой встречи Б.Г. Салтыков стал министром науки и заместителем председателя правительства новой России. И именно в этом качестве он весной 1992 года предложил мне занять пост председателя ВАКа (Высшей Аттестационной Комиссии Российской Федерации).
Поначалу я отказался от этого лестного предложения, заявив, что считаю себя не в праве покинуть МФТИ. В ответ на это мне предложили быть ректором либо по совместительству, либо на общественных началах. Это «мудрое решение» было откровенно противозаконным. Будучи твердо уверенным в том, что Б.Г. Салтыкову этот фокус не удастся, я согласился. И ошибся, недооценив степень неуважения революционно настроенных «младореформаторов» к ими же сочиняемым законам. Примерно за месяц Салтыков согласовал там, где это было необходимо, сие вопиющее нарушение установленного порядка, и я сдался.
В структуру первого («гайдаровского») правительства России ВАК входил не самостоятельно, а как комитет министерства науки, высшей школы и технической политики. Это было логично и, пожалуй, правильно, как впрочем, и объединение науки с высшей школой в рамках одного ведомства. Вот только техническая политика должна делаться где-то в другом месте, отличном от Миннауки.
Так или иначе, но 23 июня 1992 года президент Российской Федерации назначил «Карлова Николая Васильевича председателем Высшего аттестационного комитета Министерства науки, высшей школы и технической политики Российской Федерации».
Назначение ректора МФТИ председателем ВАКа было воспринято в институте неоднозначно. Многие считали, что ректор должен более глубоко вникать и в малые вопросы повседневной жизни института, что нельзя превращать первого проректора во второго ректора, что эффект физического присутствия ректора на Долгопрудной в воспитательном отношении важнее всего и что он никем не может быть замещен. Другие же полагали, что совмещение должностей ректора МФТИ и председателя ВАКа очень полезно для института, подчеркивая его значимость. По их мнению, это назначение открывало ряд новых возможностей и сильно облегчало их реализацию, так как ректор МФТИ, становясь по положению членом коллегии Миннауки, получает оперативный доступ ко всей информации, касающейся научно-технического прогресса и высшего образования; просьбы и предложения ректора МФТИ получают большую весомость; сами собой возникают новые каналы связи со структурами и людьми, принимающими решения.
