Учеба в школе
Учился я легко. Школа много времени не отнимала. Я был практически свободен и предоставлен самому себе. Свобода — хорошая штука, но только для тех, у кого развито чувство ответственности. В противном случае свобода гибельна. И я бы погиб, если бы не пристрастился к чтению. Не знаю, как дело было на Арбате, где, как известно «ребята уважали очень Леньку Королева», но на Башиловке двор уважал хулиганов и мелких воришек. Высшей доблестью было уменье кого-либо объегорить, не важно кого: торговку семечками на Бутырском рынке или приемщика металлолома из соседней палатки, трамвайного кондуктора или билетного контролера в ближайшей киношке. Все это было замешано на идеологии вульгарного, похабного и пошлого анархизма, сильнейшего антисемитизма и, вообще, ксенофобии. Даже украинцы подвергались сильнейшему поруганию. И в нынешнее время текстуальной вседозволенности я не решаюсь положить на бумагу те частушки насчет «Хохла Мазе», которые пелись в глаза предполагаемым украинцам.
Православные священнослужители (других в округе не было) — не уважались вовсе. Стандартное приветствие, которым встречали и провожали некоего отца Сергия, имевшего несчастье жить в доме 24 по Старой Башиловке, звучало так; Сергей — дьякон, Сергей — поп, Сергей — дроченный пупок.
Так что, башиловский двор был тем еще воспитателем. Человек — животное общественное, а «жить в обществе и быть свободным от него», как известно, «нельзя». То конкретное общество, прознав про мои школьные успехи, принялось, было, меня бить. Дворовое братство сильно смахивало на уличную братву. После того, как я стойко выдержал две—три относительно честные драки и, главное, никого не «заложил», меня приняли в число своих и присвоили кличку «Карлушка». К 1941 году я даже начал приобретать некий авторитет умением занимательно пересказывать содержание романов Дюма и Жюля Верна.
Но, конечно же, не все было плохо во дворе. Была лапта, были «12 палочек», были прятки и казаки-разбойники. Особенно я любил две последние игры. Дело в том, что на нашей территории сохранились мощные дореволюционные конюшни, где в свое время держали и беговых, и извозных лошадей. Не зря это место назвалось Ямским полем. Да и близость ипподрома сказывалась. Лучшего места для игры в прятки и в казаков-разбойников, чем старые, заброшенные обширные конюшни, просто не существует.
