Тоталитарный режим
Возвращаясь к явлениям диктатуры, тоталитарного режима и репрессий, а эта тема все еще была для него очевидно жгучей, Керенский горько посетовал на то, что он сам летом 17-го излишне полагался на демократические, цивилизованные, парламентские методы политической борьбы. Он явно недооценивал коварство большевиков и уж никак не мог себе представить, сказал он, забегая вперед, что люди, называющие себя социал-демократами, способны силой разогнать Учредительное собрание.
Но главной своей ошибкой, имевшей фатальные последствия, Александр Федорович считал (и тут с ним трудно не согласиться) подавление в союзе с большевиками корниловского мятежа.
— Надо было возглавить это движение, а не бороться с ним, как со злостным мятежом. Да что теперь-то рассуждать... — махнул он рукой.
Тут я осмелел и задал ему вопрос, который уже давно вертелся на языке. Я попросил его ответить, насколько верно описывают эпизод его бегства в женском платье в ночь Октябрьского переворота из Зимнего дворца. Мой Бог! Это надо было видеть. Его как бы сразу стало больше. Казалось, мгновенно вскипевший гнев разорвет его. Но он был направлен не на меня. Ему стало жалко меня, как жертву многолетнего злостного обмана.
— Это все Троцкий придумал. Я уехал из Зимнего совершенно открыто, — выкрикнул он, — на правительственном моторе, с флагом Российской республики на капоте!
Затем уже спокойнее:
— Я ехал в Царское за воинской поддержкой, но было уже поздно. Потом я отрастил черную бороду, изменил прическу и в течение двух месяцев пытался, находясь в Петрограде подпольно, организовать контрпереворот. Ищейки Дзержинского старались меня поймать, но впустую. Только убедившись в тщетности этих моих попыток, я через Финляндию покинул и Питер, и Россию.
— Кстати о Троцком, — сказал я, — не могли ли бы вы, Александр Федорович, объяснить мне, что имеют в виду местные борзописцы, когда пишут о том расцвете демократии, который наступил бы в России, если бы у власти стоял не Сталин, а Троцкий. Ведь Троцкий — диктатор, пожалуй, покруче, да и левацкие замашки его пострашнее. А тут во всех газетных киосках, на полках всех книжных магазинов...
Ответ Керенского был не на вопрос, но очень интересен:
— Если бы вопрос об отношению к Троцкому был единственным, по которому мне надо было бы найти общее мнение с русскими коммунистами, я бы давно вступил в ряды КПСС. Если же говорить серьезно, то Троцкий — злой гений, нанесший идее мирового социализма тяжелейший удар. Его деятельность в России была не столь вредоносна, как Ленина, и только потому, что он занимал второе место в иерархии коммунистов. Одна из величайших заслуг Сталина — изгнание Троцкого из России и организация его последующего устранения.
— То есть убийства.
— Да, организация убийства. — Это было единственное проявление, пусть словесной, кровожадности АФ. Керенского в течение всего этого длительного ночного разговора. Было отчетливо видно, что и светлый образ Владимира Ильича, и зловещий облик Иудушки Троцкого, слившись в нечто единое, воспринимаются им весьма болезненно.
