Территория университета
На территории университета еще со времен его основоположника губернатора Станфорда был запрещен алкоголь в любых видах. Именно по этой причине кампус университета был окружен множеством пивных, довольно успешно утешавших алчущих и жаждущих.
Однажды в одной из таких пивных Дик Пантел познакомил меня со своим старым другом и соавтором работ по излучательной неустойчивости последовательности почти релятивистских электронных сгустков Хорхе Фонтана. Хорхе работал и жил в Сан-Диего, где занимался чем-то ужасно секретным, и приехал в Пало Альто по делам развода с женой. Хорхе был великолепно пьян, с ходу стал выяснять у меня, каков род в русском языке у слов, обозначающих Солнце и Луну. Он был потрясен моим признанием в том, что Солнце, хотя и именуется в народной поэзии частенько «батюшкой», остается существительным среднего рода. Добила его правдивая информация о том, что зрелая Луна — явление женского рода, а молодая (месяц, полумесяц) — мужского. Дело в том, что так окрашенная космогония была для него фактором, формирующим национальный характер. В последующем мы неоднократно встречались, всякий раз он был, что называется «подшофе», всякий раз говорил, что очень хочет встретиться со мной на трезвую голову, чтобы подробно обсудить эту животрепещущую, важную для него тему. Но чему не суждено быть, то и не свершается. Так до сих пор я и не знаю, как тендерные особенности терминологии в славянской космологии повлияли на судьбы русского народа.
Как же счастлив был этот добрый католик из Каталонии, уже давно живущий в Калифорнии, когда я пригласил его на православную масленицу в русский ресторанчик в Сан-Франциско на предмет поедания блинов — символа Солнца, под водочку и с красной икрой. Воистину чудаки украшают мир, даже если они обладают ученой степенью доктора философии по электрической инженерии (Ph.D, Electrical Engineering).
Хорхе рассказал, что имеет приятеля, специалиста по теории антенн, русского родом, по фамилии то ли Ковальский, то ли Ковалевский, замечательного человека из старой русской эмиграции. Вскользь я заметил, что если его друг родом из Варшавы, то он — Ковальский, если же — из Киева, то — Ковалевский. Это простейшее, по сути своей, замечание вызвало восторг и изумление у Хорхе Фонтаны и Дика Пантела, который знал этого человека и помнил, что того зовут Ковалевским и что он действительно родом из Киева. Хорхе решил, что он должен нас познакомить. Так я вошел, причем с наивысшими рекомендациями, в круг интеллигентной русской эмиграции первой волны.
Николай Николаевич Ковалевский родился в году 1908-м или 1909-м в Киеве. Одиннадцатилетним мальчиком в составе Новороссийского кадетского корпуса был вывезен из России в Югославию, где, как известно, дислоцировалась после поражения в Крыму армия барона Врангеля. По окончании корпуса служил в королевской армии Югославии. В 1941 году в звании майора этой армии был взят в плен немцами, но отпущен ими на волю. Поступил завершать образование в Мюнхенский университет, который он и закончил в 1944 году с дипломом инженера-электрика. После окончания войны Н.Н. Ковалевский попал в категорию так называемых «перемещенных лиц». Режим, устанавливающийся в странах Восточной Европы, его не устраивал, поэтому он стал целенаправленно двигаться на Запад, пока не, переплыв Атлантику, добрался до Калифорнии, где и осел. В результате бракоразводного процесса потерял все свое, судя по всему, не очень малое состояние и теперь жил в небольшом собственном домике в маленьком городке Менло Парк невдалеке от Пало Альто с русской женщиной по имени Наташа, брак с которой по причинам юридического и имущественного свойства он смог оформить только лет через десять после описываемых событий.
