Редакционная коллегия
Мне кажется, я вел себя достойно. Во внешнем мире, в редакционных коллегиях журналов, в оргкомитетах конференций, в ВАКе, на заседаниях разного рода конкурсных комиссий я продолжал активно отстаивать его интересы. Тем временем вокруг меня создавалась пустота. От меня одного за другим сманивали учеников, прельщая их посулами, большей частью, ложными, вместе с рабочими помещениями и с аппаратурой.
Не могу здесь удержаться от того, чтобы не сказать об очень показательной реакции на происходящее людей изначально настроенных весьма позитивно по отношению к Александру Михайловичу. Эти люди видя, что Прохоров делает с Карловым и что он уже сделал с N.N. и М.М., начинали пересматривать свое отношение к конфликту Басов — Прохоров.
Но что мне было до этого всего! Прохоров убил во мне чувство благоговейной любви к нему. Сердце больше не болело, и я был свободен.
Вскорости я надолго оставил ИОФАН, хотя было страшновато покидать накатанную колею, да и жаль бросать наработанное. Я как раз в то время нащупал очень интересное место в области интенсивных резонансных взаимодействий лазерного излучения с веществом. Работа шла крайне успешно. Создавалась новая физика небольших многоатомных молекул. В последней моей оригинальной работе мне удалось экспериментально показать, что в случае небольших симметричных многоатомных молекул со структурой типа раскрытого зонтика куча начинается с трех. (По одному из несимметричных валентных колебаний максимум спектра диссоциации перемещается в длинноволновую сторону при переходе от мономера к димеру, от димера — к тримеру, где и совпадает с максимумом спектра поглощения жидкости этих молекул). То была моя последняя публикация (1988 год) в журнале «Письма в ЖЭТФ». Этим окончилась моя карьера «научного работника в области физических наук».
Да, обидно быть подстреленным на подъеме, когда уже определилась траектория полета. Жаль, хотя и удалось, сохранив боеспособность, уйти на оборудованный запасной аэродром. Не следует, однако, думать, что эти три года — с 85-го по 87-й — можно так просто вычеркнуть из моей жизни профессионального научного работника. Следует признать, что обращение к успешному опыту написания книги по квантовой электронике сильно способствовало сохранению моего душевного здоровья. К 1987 году я подготовил второе, исправленное и дополненное издание «Лекций по квантовой электронике», которые вышли в свет в самом начале 1988 года тиражом около 10 000 экземпляров.
В те же неполные три года были подготовлены иноязычные издания моей любимой книги, сначала, на французском языке (Editions Mir, Moscou, 1988), затем — на польском (Wydawnictwa Naukowo-Techniczne, Wars2awa, 1989), и, наконец, на английском (Mir Publishers, Moscow, & CRC Press, Boca Raton, Ann Arbor, Tokyo, London, 1993). К стыду нашей полиграфии вынужден заметить, что внешне все эти издания, особенно американское, выглядят много лучше исходных.
Хлопоты по переизданию, сами по себе приятные и иногда даже (при общении с переводчиком) трудоемкие, не могли меня удовлетворить в полной мере. К концу 1986 года я вместе с единственным физтехом из моих непосредственных учеников Владимиром Михайловичем Акулиным подготовил, как говорят, очень интересную книгу под названием «Интенсивные резонансные взаимодействия в квантовой электронике». Эта книга явилась обобщением большой части наших работ за предыдущее десятилетие и, скорее всего, действительно получилась, поскольку в 1992 году была издана на английском. С точки зрения общечеловеческой, сей труд интересен тем, что представляет собой результат очень плотной совместной работы пожилого и умудренного жизнью физика-экспериментатора и молодого, талантливого, прекрасно образованного физика-теоретика. Надо ли говорить, что в дальнейшем я неоднократно и, скажу без ложной скромности, успешно эксплуатировал эту удачную модель взаимодействия.
Должен, однако, сказать, что модель эта, кроме очевидного условия компетентности соавторов, требует высокого уровня доверия друг к другу и искреннего желания работать вместе.
