Министр Салтыков
Министр Салтыков умыл руки. Он только смог отдать часть помещений своего министерства для размещения ВАКа, к тому совершенно не приспособленных и потому крайне неудобных. Хождение во власть ничего не дало. До Ельцина меня не допустили. На мое письмо к нему не было никакого ответа. Тогдашний руководитель его аппарата Юрий Владимирович Петров только мог громко возмущаться тем, что столь важные документы подписываются даже без того, чтобы его хотя бы уведомить. Секретарь Совета безопасности Юрий Владимирович Скоков, узнав обо всем этом, при мне позвонил Гайдару и выразил свое непонимание странного решения вопроса о размещении ВАКа, на что он получил следующий безапелляционный ответ: «Арбитражный суд — это механизм рыночного хозяйствования, а ВАК нам и даром не нужен». После чего кандидат технических наук, бывший генеральный директор НПО «Квант» (в девичестве — «НИИ Источников тока») заведующий базовой кафедрой МФТИ Ю.В. Скоков заметил Гайдару, что тот уже доктор наук и что другие тоже жаждут степеней. На том их телефонная беседа и завершилась.
Ответ Гайдара меня, прямо скажем, не удовлетворил, и я решил добиваться встречи с «серым кардиналом» ельцинской политики того времени, статс-секретарем Российской республики Геннадием Эдуардовичем Бурбулисом. Аудиенция была мне предоставлена с похвальной быстротой и обставлена очень мило: прекрасный чай, вкуснейшее печенье, а вежливый хозяин выразил мне глубочайшую признательность за то, что я «очень помог нам (sic!), согласившись занять эту трудную должность».
После разговора Скокова с Гайдаром я был настороже, ловил намеки и нюансы, а посему быстро понял, чего на самом деле хочет этот иезуитски увертливый, приторно вежливый преподаватель марксизма-ленинизма из Свердловска, бывший заместитель директора Всесоюзного института повышения квалификации специалистов министерства цветной металлургии СССР. «Они» хотели, для чего, не знаю, уничтожить ВАК, похоронив его по первому разряду, и осуществить такой казуистский план под председательством наивного, демократически настроенного «академика», которого будет очевидно легко использовать «втемную». Осознав это, я понял предназначенную мне роль. Я не Черчилль, но председательствовать при гибели империи — не намерен. Я не оправдаю доверия могильщиков СССР и не доведу ВАК России до прилично обставленной, вполне благопристойной кончины. Отказавшись от абсолютно бесперспективной борьбы за здание, я решил уйти в тень с тем, чтобы спокойно адаптироваться к новому для себя виду деятельности.
К счастью, волны внутригрупповой борьбы в ближайшем окружении Ельцина быстро смыли с палубы государственного корабля России наиболее шустрых реформаторов, а оставшиеся вцепились в горло друг другу. На кону появились другие ставки, интерес к ВАКу был потерян. И слава Богу! ВАК получил передышку — сильные мира сего о нем забыли. Должен признаться, что отрицательное отношение авторов Беловежской декларации к идее ВАКа сделало меня апологетом этой идеи как таковой. Я начал много выступать на сей предмет в средствах массовой информации, использовал думскую трибуну, съезды и разного рода пленумы Союза ректоров России (спасибо мудрому организатору и лидеру этого союза ректору МГУ академику В.А. Садовничему). Кстати сказать, ректорское сообщество Москвы с удовлетворением встретило назначение ректора МФТИ председателем ВАКа.
Сделаю по возможности небольшое отступление на тему аттестации научных кадров. По-видимому, обычай присуждать ученым степень доктора впервые возник в ХГГ веке на юридическом факультете старейшего западноевропейского университета в Болонье. Это были доктора права. Вскоре католическая церковь ввела степень доктора теологии, которую по началу присуждал лично Папа Римский. Докторская квалификация определялась необходимостью соискателю пройти все предшествующие, низшие академические степени, сдать экзамены, выдержать публичный диспут и дать пробную лекцию.
