Лекции по квантовой электронике
«Лекции по квантовой электронике» были изданы пять раз. (Два раза — на русском, а также на французском, польском и английском). Книга мне очень дорога, прежде всего, тем, что охватывает собой длительный и самый значительный отрезок моей сознательной жизни, начало которого ознаменовано защитой докторской диссертации, завершение — избранием в Академию наук. На это ушло 18 лет.
Приятными также были ощущения, полученные в процессе реализации тиража этой книги. Сравнительно большой тираж, около 13 ООО экземпляров, позволил сделать цену книги чисто символической (1 рубль 10 копеек). Она мгновенно стала бестселлером. Достигнув 50-летия, я наивно полагал, что ничего нового в жизни я уже не увижу. В грядущем, думал я, новых ощущений не будет. Все, что меня ждет, это — линейная комбинация ощущений, уже имевшихся в прошлом. Но жизнь богаче любого, даже очень многофакторного, но линейного о ней представления. Да не сочтет читатель проявлением тщеславного самолюбования то, что и как я хочу рассказать об абсолютно новых радостных эмоциях, возникших у меня в связи с выходом в свет моего учебника.
В ФИАНе в те годы активно функционировал киоск «Академкниги». Киоскерша после ряда консультаций решилась заказать 200 экземпляров. Когда привезли книги, мгновенно выстроилась очередь. Я случайно проходил мимо. И услышал истошный вопль продавщицы: «Одного Карлова в одни руки!». Моя книга шла, как сырокопченая колбаса, или как японские зонтики. Ну, посудите сами, что может сравниться с ощущением успеха своего детища!
Добрые люди рассказывали мне, что когда запас книг, несколько увеличенный ею во время обеденного перерыва, стал иссякать, киоскерша выкинула еще более сильный лозунг: «К одному Карлову двух Басовых в придачу!» Имелись в виду два последовательных выпуска «Трудов ФИАН», посвященных работам группы Басова по проблеме управляемого лазерного термояда, которые никто не покупал. Правда ли это, не знаю, но любви Басова ко мне подобная сплетня не прибавила.
Вскоре после докторской защиты я получил совершенно неожиданное предложение, на которое сразу согласился. Речь идет о преподавании физики в средней школе. Дело в том, что многие физтехи трудились в Институте теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ), который построил на примыкающей территории небольшой жилой городок, где в расположенной рядом «английской» спецшколе № 42, учились их дети. Физика там преподавалась из рук вон плохо. Поэтому директор школы, очень энергичная, прогрессивно думающая дама, кандидат педагогических наук Рузанна Михайловна (Мнацакановна) Гусева, предложила мне пост учителя физики в шестом классе. А я согласился. Все было законно оформлено. Помогла запись в моем университетском дипломе «и звание учителя средней школы».
Не могу не сказать, что меня не удовлетворяет способ подачи физического знания в средней школе. Бессмысленно, работая с современными двенадцати— тринадцатилетними детьми начинать изучение физики с таких абстрактных и плохо определяемых в механике понятий, как масса, сила, энергия... Нельзя начинать с механики. Современные дети, достигнув сколько-нибудь вразумительного возраста, сталкиваются в быту, прежде всего, с электричеством. Начиная со второй половины XX века, электрический ток стал для всех детишек чем-то обыденным, родным и близким, хотя и несколько загадочным. Исходя из этих соображений, после бурных обсуждений с коллегами и директором школы я начал вводить учеников 6 класса в мир физического знания с помощью «законов Ома и правил Кирхгофа», сопровождая все это простейшими опытами. Меня вдохновлял всеобщий энтузиазм учеников, каждый из которых проводил экспериментальное исследование того, о чем на прошлом уроке говорил учитель. Дети и их родители были счастливы, я радовался и уже подумывал, оставив электростатику на потом, заняться молекулярно-кинетическими явлениями в газах. Но, увы, все хорошее быстро кончается.
