Город Самарканд
Нежданно-негаданно, в результате этого застолья я получил сердечное приглашение приехать вместе с Леной недель на семь — восемь и под эгидой этой замечательной университетской семьи пожить в славном городе Самарканде. В реальных условиях Советской Средней Азии отнюдь немаловажно иметь возможность опираться на высокий социальный статус ваших друзей, базироваться на их гостеприимный дом, жить, так сказать, в качестве уважаемых гостей известной в городе семьи.
Жена Лени Сабирова, Тамила Утарова, как и он в то время, была кандидатом физико-математических наук, ученицей И.Л. Фабелинского. Тамила приходилась внучкой известному в Узбекистане Хивинскому поэту Авазу Отару — одному из немногих авторов реалистического направления в узбекской дореволюционной литературе. Он — Отар, она, его внучка — Утарова. Это произошло потому, что русские литеры «А», «О» и «У», предназначенные для обозначения соответствующих гласных звуков, не могут адекватно передать звучание тюркской гласной, стоящей в начале слова «отара». Тем не менее, она была его внучкой, и в Хиве жил и работал ее двоюродный брат Аваз Утаров. Он был хирургом, главным травматологом Хорезма и весьма уважаемым в Хиве человеком. Узнав все это, я, отбросив всю свою скромность и застенчивость, что по ряду причин было сделать очень легко, тут же заочно напросился к нему в гости, имея в виду после дней десяти пребывания в Хиве перебраться в Самарканд.
И вот, в августе 1974 года Лена и я высадились в аэропорту Ургенча, стольного града Хорезмской области, где и были встречены Авазом Угаровым. Он оказался очень симпатичным, живым и подвижным, как шарик ртути, человеком лет сорока. Аваз сразу же отвез нас в главную Хивинскую гостиницу, где и зарегистрировал нас как профессора Карлова с супругой. Все это было осуществлено со скоростью, отнюдь не характерной для тех мест в то время. Тот факт, что именно известный всем и вся хирург Утаров лично привез этого московского дядю в гостиницу и записал его как профессора, привел через несколько дней к смешному недоразумению. Ночью в наш «люкс» — две смежные комнатки с умывальником, но без каких-либо «удобств» кроме того, — ворвалась перепуганная дежурная со словами, что одному из постояльцев очень плохо, нужна срочная медицинская помощь, Вы — профессор из Москвы, помогите... и т. д. Объяснять ей, что я профессор по экспериментальной физике, а не по экстремальной медицине было бы бесполезно. Поэтому я, выяснив, что это не сердечный приступ и что человека несет и он блюет, просто-напросто выдал дежурной две таблетки энтеросептола с наказом влить в больного как можно больше крепкого зеленого чая. На утро выяснилось, что все в порядке, помогло, не знаю что именно, то ли зеленый чай, то ли энтеросептол, то ли «высокий статус врача». Доктор Утаров получил от моего рассказа об этом инциденте огромное удовольствие.
В этой же гостинице остановился также некий полковник милиции, командированный в Хиву из Москвы для руководства расследованием какого-то важного уголовного дела. Вечерами мы частенько вместе смотрели телевизионную программу «Время» — единственную в то время программу последних известий.
Здесь следует немного вернуться назад. В конце мая — начале июня 1974 года в Сан-Франциско проходила очередная конференция по квантовой электронике. ГКНТ СССР оказал мне великую честь быть на этот раз руководителем делегации советских ученых, числом человек 12. Во время перелета Москва — Нью-Йорк я, приняв легкое снотворное, мирно спал, зато был свеженьким по прилете в Америку. Это пригодилось. Чиновники из ГКНТ не озаботились при заказе билетов сделать резервацию на рейс Нью-Йорк — Сан-Франциско. Они забыли о нефтяном кризисе в США и о том, что мы прилетаем туда в воскресенье вечером, когда все порядочные люди, навестив тешу на week-end, возвращаются домой. В результате, перелететь с восточного берега США на западный без предварительной резервации невозможно. Конференция начиналась в понедельник утром именно на том берегу, в Сан-Франциско. Доклады некоторых из нас были запланированы как раз на это утро. Пришлось руководителю делегации организовать ночной перелет по маршруту Нью-Йорк — Атланта, Атланта — Сан-Франциско со сменой перевозчика. Свелось дело к тому, что глубокой ночью с воскресенья на понедельник мы все летели первым классом на борту только-только появившегося тогда двухдечного широкофюзеляжного Боинга. Вскоре закончилась послепосадочная суета, свет в салоне был притушен, и мои коллеги, измотанные предыдущим длительным перелетом, уснули. Тут ко мне подошла очаровательная стюардесса и, сев на пол рядом с моим креслом, ласково спросила, не на русском ли языке разговаривали джентльмены между собой. Получив утвердительный ответ, она, гордая своим чувством языка, отошла было, но вскоре вернулась. Со словами: «Вы, судя по всему, не собираетесь уснуть», девушка предложила мне присоединиться к их, стюардесс, компании. Я согласился и не пожалел. Было чрезвычайно интересно.
