Гаванская база
Будучи человеком способным и в достаточной мере авантюрным, он, однажды, проездом через Москву с ходу сдал вступительные экзамены и посему был принят в какой-то московский вуз, готовивший инженеров для рыболовецкого флота. Став дипломированным инженером-механиком по судовым двигателям, Балагурчик довольно быстро поднялся до поста главного инженера Калининградской базы тралового флота. Перед этим он прошел все должности: от младшего механика на малом сейнере до главного механика большого морозильного траулера — базового корабля рыболовецкой флотилии. Специалистом он стал отличным, что позволило ему защитить кандидатскую диссертацию по техническим наукам на тему об инженерной организации и экономическом сопровождении судового ремонта.
Калининградский климат губителен для нефритика, и вскоре после Байрам-Али Саша уехал на Кубу, где возглавил Гаванскую базу советского рыболовного флота. (Оказалось экономически выгоднее перевозить сменные экипажи самолетами и ремонтировать корабли на Кубе, не перегоняя их в Калининград.) Рассказы Балагурчика о визитах Фиделя (редких) и Рауля (довольно частых) Кастро на нашу базу были довольно красочны. Особенно сильное впечатление на всех наших сотрудников базы производили тяжелые кобуры с револьверами, которые заметно отягощали поясные ремни этих лидеров. В отличие от Фиделя, Рауль постоянно хватался за кобуру, передвигал ее по поясу, как будто ему не терпелось пустить свой револьвер в ход, на что он демонстративно и намекал.
На втором году байрам-алийской «ссылки» я делил «камеру» с инженер-полковником КГБ из одного из подмосковных радиотехнических НИИ этого ведомства. Обозначим его имя литерой А Он был радиоинженером, я — радиофизиком. На базе досконального знания «закона Ома» и любви к халве местного производства мы и сошлись, «как часто люди, первый каюсь я, от делать нечего друзья». А. рассказывал мне, что контора, в которой он служил, была той самой шарашкой, в которой отбывал часть своего срока АИ. Солженицын.
А утверждал, что именно эту шарагу Солженицын описал в романе «В круге первом». А утверждал также, что к тому моменту, когда началась его служба в этом учреждении, в весьма богатой библиотеке сего богоугодного заведения еще сохранялся читательский формуляр заключенного Солженицына. Из формуляра явствовало, что в начале Александр Исаевич много и тщательно читал Маркса, Энгельса, философские работы Ленина, затем перешел на Плеханова, Фейербаха, Гегеля, Канта, после чего поднялся до русской философской литературы в лице Владимира Соловьева. Меня не удивил этот перечень книг из, по сути своей, тюремной библиотеки. Я только укрепился во мнении, что «профсоюзная» библиотека ФТФ МГУ в 1947 году была укомплектована отнюдь не случайным образом.
Александра Исаевича остальные зеки не любили. Он, как они полагали, был чрезмерно эгоцентричен, слишком сильно нацелен на самого себя, чуть-чуть демонстративно сторонился всех и вся. Его рабочая функция заключалась в монтаже неких типовых радиосхем. Такие же схемы монтировали некоторые из его солагерников. Будучи человеком одаренным и имея хорошее базовое образование, он находил способы монтирования, позволявшие ему выполнять дневной урок за полдня. Именно это высвобождало ему время для интенсивного и серьезного чтения. Но секретами своей ускоренной технологии Солженицын со своими сотоварищами не делился, что, естественно, не делало его своим парнем.
...Вспоминаются развалины крепостных стен древнего Мерва. Эти, поистине, циклопические сооружения из необожженной глины и лёсса охватывали площадь, превышающую таковую Московского Кремля. Они прекрасно сохранились в том сухом климате, спокойно выдержав китайские стенобитные орудия монгольских завоевателей. Город был сдан Чингисхану только после того, как тот приказал отвести от города русло реки Мургаб. Не знаю, как сейчас, но в 70-е годы прошлого века рвы перед стенами города использовались как приемные емкости для сточных вод городка Байрам-Али и источали соответствующее зловоние.
